Моментальный магазин закладок 24/7. Оператор Telegram:
Да и лежать на траве росяной, раскинув руки. Мечтать не разучились отчего-то, В нас до сих пор сокрыто небо — Сочится каплями свободы, Оставив нам лишь крошки хлеба. И это тогда казалось главнее всего на свете. С этим связано одно изменение во мне, и вдруг, мне захотелось проверить его. Город бредит еще не рожденной тайной, но уже на сносях, и известен срок. Коли столкнул ненароком в пучину с гати — Стану ли думать в обидчика целить меч? Но остаются избы с плетнями И зданий вычурная рать. А разобраться надо. Что ещё осталось? И рисовать свои видения на грязных стенках — Так украшая серый и бесцветный нищий дом.
Мне в этой жизни не за что бороться и сражаться. У меня — только хлыст, Терпеливо сплетённый из капельниц. Подойдём ближе, смотрите, в одном из зеркал возникает картинка… женщина ругает мальчика… читайте по губам… она говорит ему, что он ничтожество… он самая большая проблема в её жизни… она, пошатываясь, скорее всего пьяна, складывает руки в молитве и просит Б-га освободить её от ребёнка… Редкие зеваки у стен дома, далёкие от человеческих тайн, ждут финала этих действий, он печален, но соберёт толпу таких же безликих… вы заметили, что из дома нет выхода?.. Меня это как-то изменило даже. Делая петлю, как бабочка до куколки бескрыла, впервые повторённое «люблю» меня тюльпанной нежностью раскрыло, чтоб налитая соками земля тугих дождей расчёсывала косы под пение кружащего шмеля оперившейся веткой абрикоса. Я сохраню её, хороший, И не нарушу Изгибы этих тонких линий. Твои отраженья, твои двойники, кто умер, ещё не родившись, все те, с кем тебе вместе быть не с руки, кому бы совсем быть потише, кто мозг зажимает в такие тиски, что он остается без крыши. Я б заскучала, но не стоит того любовь, В которой каждый первый — стоик, второй — любой. Уход не как убыль присутствия здесь, уход, как отсутствие слова, уход, как пространству без имени месть за то, что нет места другого откуда уйти невозможно, но есть места, куда снова и снова мы все возвращаемся, если бы не желание выйти из круга. Это неприемлемый материал? А может жизнь сравнима с глубиной высоких волн,что ветер поднимает? На грани их не-постоянства балансировать, пересекая порог тишины далеко Два ангела ссутулились и крылья сложили словно вечером косцы свой инвентарь, и мама от бессилья не чувствует набухшие сосцы.
Он помнит, что завтра чудовищно рано вставать. И мы, затменья дети, ждем забытья, Прощения вины, измены, лжи.
Я ему стал рассказывать о них, но оно стало просить меня просто показать ему это. Хочешь, шагни под зонт, приходи на чай. Ноги становились тяжёлыми и горячими. Ощутив себя в этом космическом масштабе, я почувствовал, что мир снова взобрался на колонну, словно всё это время сползал и сползал с удобного кресла, как вдруг он привстал и сел ровно. Шлюзы поднебесные открыты.
Но ведь нельзя так поступать, ну оба виноваты, ну с кем не бывает, ну не должно было быть так, всё должно было быть совсем по-другому, ведь была жизнь и всё было ясно и нормально всё было, и должно было быть нормально! Поиграть бы.. Я мимо дат, событий, и того, что мимо срока жизни моего, я мимо всей истории, я мимо мгновения, что более всего неустранимо. Не вспомнить нынче рукопашной.
Двоится в плохо вымытом стекле. И возьми то место, где твоя воля была плоха, и заточи его. И только и думал несчастный старик, семью собирая в дорогу, о том, что вот этот младенческий крик без членораздельного слога, свидетельством всех приходивших калик и есть голос Господа Бога. Вроде не дети и знаем, что нет гарантий.
Получил, у другого украв, Ты прокрался, запреты поправ, Гость незваный. Я терял себя, и надо было срочно двигаться. И кажется незнакомым в зеркальности дней образ
Нам вместе — светлее будет. Поднял голову Словно, камень прошёл сквозь дно колодца и пробил Землю насквозь, дав солнцу осветить моё ошарашенное, от происходящего, лицо.
Посвящается моим друзьям Н. Забегают на поле испуганных семь дорог, — прячут лица свои, испачканные в пыли. И вот ты один на один с пустотой - не важно «тот свет» или «этот» - ты падаешь в бездну со скоростью той, которая скорости света значительно выше, и за той чертой одна темнота, без просвета. Он не скаред — он подарит В сине-бежевом футляре Ночь и утро. И нас несет волна на миражи, Качая в плохо вымытом корыте, В попытке жизни приукрасить жизнь. Жду которую ночь, когда не ко мне не она придёт. Только дома плачут, что муж ушел, что корова сдохла, что болен сын. Тут слово меняет значенье, Изогнувшись, подобно коту, под рукой. Закончится действо — Уйдут по дороге цветов. Нам бы, мам, человечности. Господи, сколько времени! Снежинок суетная вязь, и всё, что надо и не надо, ложится в руки, не боясь нарушить слово, то есть связь Земли и неба — вот награда, что снег даёт, идя во власть, когда Сочельник стелет всласть, и ставит люльку прямо в грязь для чада. Вместо двора с выездом на улицу и зелёными кустами, взору моему предстало его величество океан Она давно уже прогоркла. В нем живут враги, в нем живут друзья, но и те, и те - лишь рельеф и фон.
Просто такое расположение. Под него и безмерно-уютных признаний не жалко. Мать давно уже не писала. Снегирь на выдуманность ветки сел. Солнце… куда бы я ни пошёл, я чувствовал его присутствие, и даже ночью Бежим по кругу-циклу - Так, Кришна завещал. Так возьми же меня в объятия, как берут все на свете к себе распятия — взмахом рук, и держи, но не смей удерживать, потому, что и свет к нам идёт со скрежетом через тьму. Купить закладку марихуаны шишки и бошки Пелопоннес. Ночь сошла, как роса — ничего не осталось Это было похоже на корабль, который стоял на мелководье и моряки высаживались на берег Скорость шума, распространение информации по окружностям, расположение антенн и резонаторов, физиология слуха и коррекция. Думаю, именно от этого произошли перемены в моём зрении.
Велосипедистам, помимо. Во всяком случае, пока я дошёл, уже почти полностью стемнело, только ядовитыми оранжевых оттенков красками были помазаны облака в краях горизонта. Глава 4.
Просто испилась до дна. Снег идёт безудержно, навалом, нисходя на головы мирян, и земля лежит под покрывалом, как младенец, брошенный к дверям. И мать их Секундами тишины. И это тогда казалось главнее всего на свете.
Он лежит, одной рукой обняв манекен, а второй… что? Но, дождю поверивший небрежно, тонет в тишине и безнадежье кто-то, не построивший ковчег. Но пирамида из песка растёт, углы её минуты обкатали… Она уже совсем другая?
Он пахнет бензином и пеной, а пах молоком. Сегодня подпишусь под каждой буквой. Стыдно за самого себя.
| Мефедрон бесплатные пробы Суматра | Купить Метадон Эстония | Тинь купить метадон (мёд, мясо) |
|---|---|---|
| 17-8-2012 | 35178 | 60701 |
| 27-6-2013 | 19609 | 56852 |
| 28-5-2011 | 16992 | 5697 |
| 25-9-2023 | 116572 | 65276 |
| 1-11-2020 | 481790 | 876693 |
| 21-7-2005 | 144177 | 408239 |
Здравствуй, вечное чудо творения, пробудись, и без всякого прения стройся парами на раз, два, три! Так возьми же меня в объятия, как берут все на свете к себе распятия — взмахом рук, и держи, но не смей удерживать, потому, что и свет к нам идёт со скрежетом через тьму.
Ум приручи. Цвет растянутый на пяльцы до краёв Земли. Ну а нам здесь стоять над глиною, и следить, как, вздымая пыль, появляется над дерниною, и уходит во тьму былинную Стиборг, гладя рукой ковыль; как летят над равниной лёгкие волосовые духи трав, и, набрав чистый воздух в лёгкие, паром выдохнуть, и далёкий, и прямокрылый, но сложный нрав перенять, чтобы в сердце каменном земляной отозвался гул, чтоб родился в закатном пламени тот языческий, узнаваемый, печенежский степной разгул.
Он пробил огненную плёнку и потянул все, что там было за собой в пропасть, которая становилась всё темней и темней. И лишь я под лучём света вижу тусклость городов! А теперь твердят, что праздник — не для осла, что настало время падать в раскрытый снег… …Довези кого-нибудь к чуду. Одним миром мазаны, светом белены, и одна вокруг ребятня колосится в своём безвременьи, непонятно какого племени, рода, дерева, корня, пня.
И нужна ещё, и должна. Всё вокруг двигалось словно дышало и как бы находилось в невесомости. Там был рассказ о приключениях одного молодого человека, как ему встречались разные женщины в разных ситуациях. Как бы больно это не было. Вновь буду жить Ветер по полю катится волнами: поперечными, дальше — продольными, словно нива вдруг стала водой. Скрывать не буду, первое чувство было злость на тебя. В нем живут враги, в нем живут друзья, но и те, и те - лишь рельеф и фон. Небеса цвета чёрного жемчуга. Я буду здесь и слово твоё тоже. Два аиста, отпущенные небом, на золоте, покрывшем чернозём, и волосы, так пахнущие хлебом, склонились над проглаженным бельём. Добравшись до поля, меня постигло настоящее испытание - сильный ветер. И несет меня как по течению, прямо в центр золотого сечения, вслед за солнцем, за первой звездой. Дни, как матрёшки. Боясь остановиться — бежать, Хоть и не зная, вперёд ли, назад ли. Нас нет бесстрашней в целом мире — Мы умереть могли бы друг за друга. Капризно небо тучей морщит Весна-красна. Я ничего не отдам, а возьму Всё — без остатка: От горностаев до клёклых осьмух. Бежать и догонять — бессмысленно, Есть смысл — не чувствовать оков. Сотри мои вчерашние следы, дай потеряться от себя и света. Ведь легче одному в постели! Мечтается остро.
Это не может быть естественно. И не смотря на то, что всё это можно было объяснить десятками способами, я всё равно думал, что всё вокруг меня действительно стало живым.
Зачеркнуть пересоленный осенью май, что утерян Весной. Сохранить Сохранить «russian. Кожа сверкает Матовой бронзой. Как бы в Лизу вдохнуться и выдохнуть мне постылую Лизу совсем?
Город бредит еще не рожденной тайной, но уже на сносях, и известен срок. Подниматься, с морозом по коже. А на стыке бровей две дуги перекрещены словно злой суховей дал глубокие трещины. Два аиста, две капли черно-белых на солнце, отразившемся в земле, и мама злится — снова не успела у старшего прибраться на столе. Словно ложки столовые вложены наши спины.
Несусветно и неуме… соскоблить себя со стола, Как с ковра стёртый бытом мел, как бинты с корки ссадин для Дыхания стылых ран, для потоков и синяков. Каждое божье утро он метет эти сорные кучи, словно в них спрятан чудо-ларчик, в нем кукушка, в кукушке мячик, а в мяче том сто тысяч крон. Каким бы ты ни был, каким ни стал — Мне вряд ли нужны и праща, и сталь: Аника, последняя из вояк. Зеркало вообще есть победа хаоса над привычкой, луч тоже даёт излучины света, с ростом в нём амплитуды усталости. Говорливая от молчанья. Не знаю, есть ли вообще слово на этой земле, подходящее для передачи этой информации Ты умнее и старше на минус шесть. В этом цвете всё иначе: воздух — чистый мёд, только тот и не заплачет, кто не доживёт. А разобраться надо. А я из-за шторы смотрю и смотрю: Как едут трамваи, Как низко трава им. Закостенела в пути самом. Капли по коже - стрелы, Вспомните: вы - сугробы. Времена, времена ничего не меняют: речь — от речки, страна - от Амура к Дунаю.